Я прабабушку почти не помню. А мама вчера про кровь вспомнила, про карточки хлебные. И как будто прабабушка стала немножко живой. Ближе. Ей к началу войны было сорок три года. Муж в тюрьме, четверо детей - правда почти взрослых, старшему было двадцать уже. Бабушка моя войну застала подростком. Рассказывала о страшном вперемешку с историями про танцы, свидания и чулки, покрашенные луковой шелухой. А прабабушка на тот момент была уже зрелой женщиной. Одной из миллионов. Когда идет документальная хроника про тыл, про Москву военную - я понимаю, что там все они могут быть - прабабушка, бабушка, ее сестра... Я их не узнаю никогда, наверное... Я их просто так вспоминаю, без девятого мая.
У нас в подъезде много пожилых. Сталкиваюсь у лифта с соседкой.
- С наступающим.
- С наступающим.
- Главное, чтобы все были здоровы.
- И живы.
- И чтобы не было войны.
